Так уж сложилось, что каждый год мы бываем в Санкт-Петербурге с концертами. А впервые на гастролях в Питере я побывал в 1986-м в составе группы "Альфа" Сергея Сарычева. Это была большая концертная программа, с которой мы колесили по стадионам. Поздно ночью большой шумной толпой мы приехали поездом из Таллина. Художественный руководитель программы Ованес Мелик-Пашаев сломал всю голову, где же накормить в это время суток всю нашу голодную ораву. Я до этого много раз бывал в Питере, и вовремя вспомнил, что ресторан гостиницы "Интурист" работает круглосуточно. Правда, обладателям паспорта гражданина СССР вход туда был запрещён, но в Советском Союзе смятая трёшка, положенная в карман швейцару, решала все вопросы с проходом, чем мы и пользовались с институтскими друзьями, когда приезжали в Питер.
Я поделился со всеми этим знанием, и Сарычев быстро взял инициативу в свои руки. Он сказал: "Поехали быстро туда, только когда будем проходить мимо швейцара – все дружно молчим!" И когда мы всей пёстрой толпой, увешанные таллинскими значками, ленточками и шарфиками, подошли к дверям отеля, Сарычев громко проорал подслушанную в Таллине дразнилку, которой там изображали финнов: "Сиккала, пуккала, каккала!" Мы все схватились за животы, а швейцар со словами "Вэлком!" гостеприимно распахнул перед нами двери...
И вот мы вновь в Питере - городе неформалов и интеллегентов, в котором бордюр называют поребриком, подъезд – парадным, водолазку – бодлоном, единицей измерения колбасы является не батон, а палка, в котором городские объявления размещаются прямо под ногами на тротуаре, где до сих пор нет велодорожек и платных парковок, а машины стоят в три ряда вдоль проезжей части. Я часто бывал здесь в студенческие годы. В среде питерских интеллектуалов и работников творческго труда в то время было хорошим тоном трудиться дворниками или истопниками. Днём эти бородатые парни мели улицы или кидали уголёк в бойлерных, а по вечерам репетировали в ДК и подвалах или тусили в Сайгоне – кафе при ресторане Москва на пересечении Невского и Владимирского проспектов. Это было по истине культовое место. У барной стойки при входе, где наливали коньяк, в те годы можно было встретить Бродского, Шемякина и Смоктуновского. А в глубине помещения собирались питерские неформалы, чтобы попить кофе, почитать стихи и поменяться пластинками. Бывая в Питере, я иногда заходил туда встретиться с местными музыкантами. Мы поддерживали отношения, и я несколько раз делал концерты питерских команд в Москве.
Так, в 1983 году, будучи студентом Московского института электронного машиностроения, я организовал в своей альма-матер концерт Аквариума. Группа в то время была запрещена, и на афише я написал: группа «Радио Африка» по названию их только что вышедшего альбома. Каждое такое мероприятие в Москве было настоящим событием, и несмотря на странную афишу и закрытость мероприятия, на концерт съехалась вся московская музыкальная тусовка. 
В институте был строгий пропускной режим, но любители БГ всеми способами просачивались в институт: кто с помощью студенческих билетов, которые по много раз передавали на улицу из рук в руки, кто пролез под забором, кто через забор, а кто через окошко, в которое выгружали на лотках хлеб в столовую... Понятное дело, что добром это закончится не могло. В тот момент, когда я шёл на сцену объявлять начало второго отделения, ко мне подошли двое в штатском и попросили пройти с ними. В зале начался милицейский шмон, а меня увели в помещение комитета ВЛКСМ, где капитан КГБ Спиридонов после беседы торжественно пообещал упрятать меня лет на пять. Сколько времени прошло, а я до сих пор помню его фамилию и лицо с нелепо оттопыренными ушами. Обвинение было стандартным по тем временам - незаконная продажа билетов. Но его злобным планам не суждено было сбыться - ни один из студентов не раскололся, что заплатил целый рубль за входной билет. Все прекрасно знали, что собранных денег едва хватило на то, чтобы привезти группу и арендовать аппаратуру. Обвинение развалилось, и дело закрыли.
С тех пор прошло много лет, питерские музыканты уже не работают в бойлерных и не метут улицы, Сайгон давно закрыт, и теперь время от времени я приглашаю на концерты уже не питерских музыкантов в Москву, а наоборот - московских в Питер. 
Несколько лет назад мы с моим другом и питерским партнёром Валерой Худошиным провели в Ледовом дворце Санкт-Петербурга две аншлаговые Дискотеки СССР с участием звёзд 80-х. Но в этот раз программа более тесная и тёплая - с нами вместе гастролируют группа "Маленький принц" и Саша Ягья. Ну, а в сбодное время я как всегда с удовольствием выбираюсь на прогулку по городу.
Я обожаю Питер. Центр города, в отличие от Москвы, здесь не обезображен рекламой и новостроем, а в питерских переулках и дворах как-будто до сих пор неуловимо витает дух Блока, Пушкина и Достоевского. И даже самое часто встречающееся в объявлениях на асфальте имя питерских путан - прямо как у представительницы первой древнейшей в романе Фёдора Михайловича – Соня.
Питер вообще особенный город. И я это чувствовал как никогда, стоя под душем в "люксе" пятизвёздочного отеля. Стоило только мне намылить голову, как температура воды в кранах начала безжалостно и безостановочно меняться. И это в одной из лучших гостиниц города! Минут десять я безуспешно пытался настроить воду, попеременно крутя оба крана. Ошпарившись несколько раз, я закрутил совсем кран с горячей водой и домывал голову под ледяной струёй. Беззвучно матерясь, я ловил себя на мысли о том, что, наверное, неслучайно именно Питер выбрал Фёдор Михайлович тем местом, где бывший студент Раскольников погладил топром старуху-процентщицу. 
Но Питеру, который я люблю с детства, я готов простить всё. К тому же, концерт прошёл "на ура", и я надеюсь, в зале никто не заметил остатков шампуня в моих волосах. Так или иначе, все гастрольные неурядицы с лихвой компенсировались незабываемой ночной прогулкой.
Концерт закончился далеко заполночь, и в то время, когда мы сели в машину, на Неве начали разводить мосты. Мы летели с ветерком с нашим знакомым водителем Димой по набережной Невы и с восторгом наблюдали за тем, как исполинские пролёты мостов распахивают ворота для прохода танкеров и барж.
Говоря о Питере, невозможно обойти тему возвращения храма Спаса на Крови и Исаакиевского собора Русской православной церкви. Мы живём в странное время. Никого уже не удивляет, что у нас в кинотеатрах и дворцах спорта давно обосновались рыночные торговцы, в храмах пригрелись кладовщики и музейщики, а главный музей и символ революции - крейсер “Аврора” по большим праздникам превращается в банкетный зал для VIP-вечеринок. Мы забыли про истинное назначение вещей. Я вообще не понимаю поднявшейся пены вокруг темы возврата храмов. Стоило только РПЦ скромно заикнуться о том, что пора бы вернуть захваченное большевиками имущество на базу, как в сети началась истерика со сбором подписей против возврата соборов законному владельцу. Мне совсем непонятно, что плохого в том, если в соборах вновь зазвучит хор и колокольный перезвон? 
И чем от этого станет хуже зевакам и туристам? Разве церковь препятствует тому, чтобы туда заходили все желающие? Мало того - страшные и ужасные церковники, в отличие от "добреньких" музейщиков, даже денег за вход не просят! Мы много гастролируем по миру, и часто посещаем в храмы в разных странах и городах. И нам ещё ни разу не довелось столкнуться с тем, чтобы мы не смогли попасть в какую-нибудь церковь, даже во время службы. А ведь все самые известные и самые величайшие соборы Европы – это действующие храмы. Ну, что, у нас не хватает в стране музеев? Поэтому, может, правильней отдать Богу - богово, спортсменам - спортсменово, а музеям – музеево?
С приветом из города-музея,
Алексей Горбашов
